Сразу после поступления в университет меня поселили в одну комнату с друзьями Валерой и Вовочкой. Проведя рекогносцировку и прошмыгнувшись по этажам, я познакомился с двумя барышнями. Одна из них была так себе. Но другая… Это была «не спетая песня»!!! Грудь, талия, ножки!!! Я был поражен и смят! Про себя я тут же окрестил ее Зайчиком. С целью закрепления успеха, пригласил девочек к себе в комнату на «рюмку чаю». Во время «чаепития» у моих корешков начали подозрительно поблескивать их паскудные глазки. После ухода гостей дело дошло до легкой конфронтации. Во избежание мордобоя между близкими, Валера - самый благоразумный из жинтыльменов – предложил разыграть «объект» на спичках. Учитывая численное превосходство претендентов, пришлось согласиться. По жизни я везучий и, соответственно, вытащил «счастливую» спичку. Еще немного выпив, я лег спать с твердым намерением назавтра Зайчика задрать.

Утром я проснулся от нечленораздельного мычания. Мой верный друг Валера от возмущения не мог сказать ни слова! Он лишь, как умная собака показывал рукой куда-то в сторону коридора. Очухавшись, я рванул за ним. Вломившись в комнату к новым знакомым, мы обнаружили Вовочку в постели Зайчика! Экстрагировав гада из девичьей кроватки, мы решили по - разику звякнуть ему в бубен. Однако зашедшая на шум вахтерша спасла его от справедливой кары. Движимые обостренным чувством социальной справедливости, мы с Валерой двое суток не впускали мерзавца в комнату. Не знаю, где ночевал вероломный соперник (впрочем, что тут непонятного), но присутствия духа он не терял. Через некоторое время, сжалившись и впустив по крышу комнаты блудного (в прямом смысле слова) соседа, мы стали его воспитывать. Причем, нравоучения чередовали с подзатыльниками и пинками.

Через некоторое время Вовочка загрустил. Валера, проведя скоротечное дознание, установил, что нарушитель трехстороннего пакта подцепил ГОНОРЕЮ (я же говорил, что я везучий)!!!

На этот раз уже на нашей улице наступил праздник!!! Иезуит Валера многократно предлагал «коту помойному» идти сдаваться в вендиспансер, при этом, поясняя, что врач наверняка сообщит в деканат и Вовочку вытурят за аморалку. Герой романа, в свою очередь, ходил за мной, просил прощения за свой проступок и, поскуливая, слезно молил оказать ему скорую, братскую медицинскую помощь. Через пару дней я позволил себя уговорить. Вовочка метнулся по общаге, нашел сомнительное лекарство, шприц, которым пользовалось не одно поколение горемычных студентов, и тупые иглы к нему.

По плану санации я должен был ввести больному недругу пять инъекций в задницу. При этом потерпевший сильно нервничал и «колотился» (с бабами бы так)! Я успокоил его, заявив, что проколю курс, как нежная семнадцатилетняя медсестра!

Итак. «Операционная». На топчане жопой кверху лежит Вовочка. В углу комнаты в конвульсиях бьется боевой соратник и ассистент Валера. Над Вовочкой я – начинающий ветеринар со старым шприцем и отсутствием какого- либо сострадания к пациенту. Оказывается, бицилин имеет обыкновение застывать в иглах (но мне-то об этом, откуда было знать?). С учетом этого, а также тупых игл для введения одной дозы приходилось делать по 10-11 дырок в похотливом самце. Вовочка лежал с волосатой окровавленной жопой и дико вопил: "Какая ты нахрен медсестра!!! Ты же живодер х*ев!!!"

Меня от хохота начинало колотить в такт с Вовочкиными подергиваниями, Валеру просто скручивало в его углу! Указанная экзекуция через день повторялась. За пять сеансов мы полностью удовлетворили чувство мести, но уколы делать я так и не научился!